С раннего возраста нас учат любви и отношениям по отношению к тому, кем нас воспринимают окружающие. Понятие любви часто определяется гендером и представляется как универсальный билет к человеческому самосовершенствованию, прежде чем мы действительно узнаем, что наполняет нас.
Любовь изначально представлена как форма социализации — нам предлагается понимать любовь через подражание, отражать и относиться к формам любви, которые мы видим в окружающем нас мире. Нас учит не только общество ВОЗ любить, но и как любить их в зависимости от культурных гендерных ролей, нашей предполагаемой / ожидаемой гетеросексуальности и непосредственных проявлений любви внутри наших семейных единиц. Именно здесь мы впервые учимся не только любить, но и быть любимыми и принимать любовь.
Взросление геем означало отсутствие беззаботных, бурных школьных романов взросления. То, что я вырос геем, означало, что на многие мили вокруг не было никого, кто был бы геем, хотя он и был. Взросление гея означало, что вы не можете открыто говорить о том, к кому вы действительно испытываете чувства, когда вас спрашивают: «Кто вам нравится?» Вырасти геем означало давать своим друзьям-натуралам советы по поводу отношений, не имея при этом никакой точки отсчёта, кроме того, что ты видел по телевизору и в кино. То, что вы росли геем, означало, что некоторые взрослые, которые подозревали, что вы можете быть геем, не приглашали вас из дома и предпочитали, чтобы вы не играли с их детьми в школе. Вырасти геем означало, что ни одна из твоих любимых поп-звезд не поет об однополой любви, хотя многие из них сами были геями. Вырасти геем означало отводить глаза всякий раз, когда по телевизору появлялось что-нибудь о геях, когда ты смотришь это с семьей. Быть геем означало всегда удалять историю интернет-браузера на семейном компьютере и чувствовать, как молния ужаса ударяет в вашу грудь каждый раз, когда ваши родители поднимают этот вопрос за ужином. Вырасти геем означало ждать восемнадцать лет, чтобы найти квир-любовь только для того, чтобы ограничить ее жесткими границами гетеронормативности. То, что вы выросли геем, означало, что ваш гомофобный школьный хулиган, скорее всего, тоже был геем, но слишком боялся признаться в этом из-за токсичной среды, в которой вам обоим приходилось ориентироваться, поэтому они выместили это на вас, человеке, который воплотил то, чему их научил мир. ненавидеть себя.
Самым большим препятствием, с которым я столкнулась, прежде чем начать жить по-настоящему, был мой страх потенциально остаться в одиночестве. Я боялся одиночества, я не считал одиночество сильным или чем-то, что может быть по выбору. Быть партнером означало, что я стоила того, чтобы в него вкладывались, быть партнером означало, что кто-то может любить те части меня, которые я не любил сам. Но, как я в конце концов понял, вы не можете ненавидеть себя, чтобы кто-то другой любил вас. Мне потребовалось много времени, чтобы осознать это.
Одно дело знать о важности любви к себе. Другое дело чувствовать, владеть и тренировать это после подросткового возраста, когда общество заставило вас почувствовать, что вы не заслуживаете любви. Легче поверить, что однажды кто-то чудесным образом появится, сметет тебя с ног и все сделает лучше, чем видеть себя своим собственным героем. Но более простая стратегия преодоления нашей травмы не всегда является наиболее эффективным решением, когда реальность такова, что никто, кроме вас, не может излечить вашу травму.
Большинство из нас предпочло бы встречаться из-за наших желаний, а не из-за наших потребностей. Эти потребности часто принимают форму социальных идеалов, которые, как нас заставили поверить, удовлетворят нас, а не потребности, которые требуют от нас более глубокого заглянуть вглубь поверхности, подвергнуть сомнению наши влечения и исследовать наши собственные отношения с социальными, гендерными и нормы отношений, которым мы подвергались с раннего возраста.
