Дженни Пэкхэм не чужда отсылке к старому Голливуду: ее фирменные металлические платья, усыпанные блестками и вышивкой бисером, могли бы сойти со сцены любой феерии Золотого века. Но в этом сезоне она обратила свое внимание на более неожиданный угол истории Тинселтауна: эпоху до Кодекса.
За это короткое семилетнее окно, начавшееся в 1927 году — после введения «звуковых фильмов» и до введения в действие правил цензуры — на киноэкраны обрушилась волна впечатляюще пикантных и трансгрессивных фильмов, в которых свирепствовали сцены наготы и сексуальные намеки. «По сути, не было никаких правил, — сказал Пэкхем. «Фильмы в то время были очень неограниченными, кокетливыми, озорными и очень рискованными».
Конечно, рискованная версия Пэкхэма все еще существует в рамках хорошего вкуса; обнажающие кожу элементы здесь в основном были любезно предоставлены несколькими более глубокими вырезами и прозрачными вставками, чем обычно. Наоборот, для Пэкхэма речь шла скорее о том, чтобы направить гедонистическую энергию той эпохи в коллекцию, посвященную дерзким женщинам — Норме Ширер, Джин Харлоу, Кларе Блоу, — которые воплотили этот момент в истории кино.
Платье из ярко-розовых блесток с драпированным плечом, завязанным узлом на вырезе, излучало особенно сногсшибательный вид кинематографического гламура, как и серия накидок. (Одно из них, украшенное блестящими золотыми пайетками и расшитыми бисером кисточками, которые слышно шуршали при движении, было бы идеальным для любой роковой женщины на экране, которая хочет серьезно выйти на сцену.) плечи, расшитые узорчатым жемчугом и кристаллами, казалось, взяли колоритный дух до-Кода и обновили его в облегающем бедра силуэте, который мог существовать только сейчас. По мере того, как мы приближаемся к последнему отрезку сезона награждения, наверняка найдутся современные звездочки, которые ищут нотку очарования Старого Голливуда, хотя и в стиле Дженни Пэкхэм.
